24 июля 2002г двухсотлетний юбилей Александра Дюма

    Если бы Александр Дюма-отец узнал о том, что его двухсотлетие будет отмечено одной из крупнейших русских газет, он был бы совершенно счастлив. Почести и связанные с ними побрякушки Дюма любил так, как современные ему готтентоты - зеркальца и бусы. Он коллекционировал ордена, был безмерно рад, когда ему вручили крест Почетного легиона, но с русской игрушкой у него вышла закавыка. Дюма очень хотел получить экзотический орден, но император всероссийский, блаженной памяти Николай I, не любил его романов и пьес. По этому поводу долго шла оживленная бюрократическая переписка; государю верноподданнейше докладывали, что вручение ордена (к примеру, Владимира III степени) может быть политически целесообразно: Дюма посвятит монарху книгу, и это будет прекрасный пиар. Но император был упрям - он решил ограничиться бриллиантовым перстнем, да и тот Дюма получил не сразу. Писатель обиделся, пиара не вышло.

    С Россией Дюма связывало многое. Он путешествовал по ней, любовался Петербургом, Москвой, Волгой, пировал у дикого башкирского князя и с большим удовольствием ел шашлык (это оказалось одним из его самых сильных российских впечатлений), а после написал книгу воспоминаний "Из Парижа в Астрахань". (Так путешествие и окупилось.) В России писатель оставил о себе большую память: гражданская жена Некрасова Авдотья Панаева была гостеприимной хозяйкой, но необузданное дружелюбие и аппетит французской знаменитости ее пугали. Для того чтобы раз и навсегда прекратить визиты Дюма, она решила его перекормить: ботвиньей, малосольными огурцами, поросенком с гречневой кашей и расстегаями. Он съел все до последней крошки и попросил еще - этому человеку ничего не было страшно.

    Оно и неудивительно. Отцом Дюма был темнокожий гигант-мулат, сын маркиза и рабыни из Сан-Доминго (по отцовской линии писатель имел право на титул). Повздорив с отцом-маркизом, мулат завербовался в королевскую гвардию, а после революции стал генералом. Дюма-дед был силен, словно бык, и храбр, как лев: он отважно сражался, но не сумел поладить с Бонапартом. Император отправил его в отставку, и с темнокожим генералом случилось то, чего не ожидал никто из его боевых друзей: гроза австрийских гусар и египетских мамелюков мирно скончался в глухой французской провинции, под боком у жены, оставив ее и сына без гроша в кармане. Старые знакомые - Мармон, Сульт, Ней - были уверены, что под вражеским огнем он протянул бы дольше.

    Александру Дюма в полной мере передался отцовский темперамент. Он мечтал о славе и прекрасных женщинах: при Бонапарте Дюма надел бы мундир, но в его времена Франция не воевала. У него было бурное воображение, и историческая мишура безмерно его завораживала - ах, эти парики, камзолы, широкополые шляпы и звонкие реплики после удачного удара шпагой! Дюма и сам был мастером таких - предназначенных для истории - сентенций: "Двустволку и двести патронов, Огюстен, я иду делать революцию". Дело было в июле 1830-го: власть Карла Х уже начала трещать, но корона на его голове еще держалась. Дюма сделал все для того, чтобы она слетела: во-первых, он отправился на баррикады, во-вторых, в одиночку захватил пороховые склады. В подлинность этих фактов свято верил сам автор, а значит, и Франция. Другого мнения придерживался только командовавший арсеналом офицер.

    Прославился Дюма рано. В Париж он пришел пешком и благодаря отцовским друзьям (они выдвинулись при Империи, а во время реставрации упрочили свое положение) получил место мелкого чиновника. Главным искусством эпохи был театр, и Дюма, как и полагалось молодому, пылкому, мечтающему о лучшем будущем человеку, все свободные вечера пропадал на галерке. В мирную эпоху пылкие молодые люди видели немного путей к славе. Как правило, они начинали писать пьесы - не стал исключением и Александр Дюма. Первый большой успех ему принес "Генрих III и его двор": камзолы, шпаги, звонкие реплики под занавес. Великолепный исторический антураж Дюма почерпнул из одной-единственной, чуть ли не за вечер проглоченной книги (у него к тому же была великолепная память). Умение выстраивать головокружительную интригу и блестящий диалог у молодого человека оказалось врожденным.

    Его жизнь развивалась по законам любимой им мелодрамы: во время премьеры "Нельской башни" Дюма торопился домой - при смерти была его мать. Она успела увидеть триумф сына и умерла счастливой: чем не сюжет для кассовой пьесы? Автор превращал свою жизнь в театр и ощущал себя героем собственного произведения.

    Ничего нарочитого здесь не было: Дюма оставался абсолютно естественным, добрым и щедрым человеком. Он унаследовал бычью крепость отца-генерала и тратил себя не глядя: писал от зари и до заката, всклокоченный, небритый, босой; получив листы, курьеры везли их прямо в типографию. Веселился Дюма каждую ночь - Париж с удовольствием сплетничал о его балах, на которых собиралось по нескольку сотен человек. Там выпивались ящики шампанского, танцевали самые прекрасные женщины города, но в комнатах хозяина дома часто не хватало самой необходимой мебели. Он зарабатывал миллионы и вечно сидел без гроша: Дюма-отец был огромной черной дырой, в которой со свистом исчезали огромные гонорары.

    Автор множества популярнейших пьес и романов. Издатель газеты "Мушкетер". Глава одного из самых амбициозных французских театров XIX века - его спектакли стоили кучу денег и шли по шесть часов. Друг и спонсор Гарибальди - в завоеванном итальянским героем Неаполитанском королевстве Дюма стал чем-то вроде министра культуры. Любовник множества дам, которых он решительно, но необидно бросал - Дюма не умел обижать... У него хватало времени на все, и он не боялся хватить через край: разбогатев, Дюма решил построить замок - купил участок земли, заказал проект, и рабочие принялись за дело. Когда выяснилось, что стройка идет на болоте, Дюма не растерялся - он велел рабочим копать глубже, пока они не доберутся до туфа. В результате замок Монте-Кристо ушел под землю чуть ли не на всю свою высоту: таких великолепных, многоэтажных сводчатых подвалов не было ни у кого. Любой другой на месте Дюма был бы нелеп, но, глядя на него, люди понимали, что он писал с самого себя не только д'Артаньяна, но и Портоса - от насмешек писателя спасали великанский размах, доброжелательность и проявлявшаяся во всем одаренность. В конце концов произошло то, что должно было случиться: создатель "Монте-Кристо" разорился, на Монте-Кристо наложили лапу кредиторы.

    И все же личный сюжет Дюма имел счастливый финал: последние дни он провел в доме сына - среди любящих, заботившихся о нем людей. Он угасал, нисколько не унывая: маститый старец с удовольствием вгонял в краску гувернантку своих внуков, то и дело предлагая ей бежать с ним в Италию. Однажды, разговаривая с сыном, Дюма указал на лежавшие на ночном столике два луидора:

    - Видишь? С такими же деньгами я когда-то пришел в Париж. Я их все-таки сохранил, а ты еще смел упрекать меня в расточительности!..

    Через несколько дней перед тем, как его не стало, сын спросил отца, что за книгу он читает. Дюма ответил: "Три мушкетера".

    - И как тебе нравится?

    - Хорошо!

    На отцовских похоронах сын произнес прекрасную речь. Его день рождения также приходится на нынешнюю неделю: Дюма-второй, плодовитый, чрезвычайно популярный в прошлом веке драматург и публицист ("Дама с камелиями" до сих пор у всех на слуху), появился на свет 28 июля 1824 года. Он был незаконнорожденным и очень из-за этого страдал. Вырос Дюма-сын ответственным и собранным человеком, серьезно относящимся к женщинам, экономившим, вовремя платившим долги. В молодости он слегка пошалил (в основе "Дамы с камелиями" лежит история, пережитая им лично), а затем занялся исправлением общественной морали. С Россией его связывало нечто большее, чем старшего Дюма, с нежностью вспоминавшего шашлык и ботвинью, - младший женился на русской, княгине Надежде Нарышкиной: он увел ее у мужа и прожил с ней много лет, вплоть до ее смерти. Глядя на отца, Дюма-сын твердо усвоил, чего не надо делать. Среди прочего - нельзя бросать жен. А Надежду Нарышкину отличала присущая многим русским женщинам внутренняя сложность, плавно переходящая в истерию.

    С годами ее характер окончательно испортился, и она основательно помучила автора "Дамы с камелиями".